В прошлой жизни водитель маршрутки Василий Задерейко был падишахом. К сожалению, он об этом не знал. Если бы знал, наверное, мог бы объяснить свое постоянное недовольство жизнью. Ему казалось, что и живет он как-то не так, и занимается не тем, чем должен заниматься. Поэтому и работа не приносит ему удовлетворения, а общение с людьми – напрягает и раздражает.
– Куда лезешь, дятел?! – как правило, орал он в открытое окно на нарушителя правил. – Тебе что повылазило?! Долбень! – и размахивал руками, хлопая по рулю и показывая ошарашенным виновникам его гнева красноречивые жесты с пальцев.
Однако сам Василий постоянно только и делал, что нарушал. То крайнюю правую займет, то поворот не включит, а то и вовсе нагло на красный высунется из общего ряда, будто у него свои отдельные правила для
маршруток.
Нервная обстановка царила и внутри салона, словно туда, как по заказу, попадали только пациенты психбольницы и досрочно освобожденные рецидивисты. Шум, толкотня, непрерывные ссоры. Как порча какая-то. Василий тоже благородством себя не утруждал. А зачем? Эти болваны все равно свои остановки пропускают, за проезд не передают и голосуют там, где при большом желании, даже по правилам маршруток, останавливаться нельзя. По крайней мере, он платил человечеству той же монетой, которую получал от него. А иногда и не платил, то есть сдачу не спешил возвращать. А че? Нужно же ему баланс соблюсти, учитывая тех, кто зайцем ехал.
Вот так, почти половину жизни Василий потратил, не зная о том, что был когда-то падишахом, тогда, вероятно с пониманием относился бы к своим неурядицам. По крайней мере, знал бы об истоках своего недовольства жизнью. Ведь падишаху, естественно, не водительское продавленное сиденье просиживать, а диваны под балдахинами с мягкими шелковыми подушками и бархатными покрывалами.
Хотя... Некоторые падишахские привычки перекочевали-таки в его теперешнюю жизнь. К примеру, его всегда тянуло на создание гарема, потому что он любил женщин,
рахат-лукуми халву. Каждую субботу наведывался в «Шехерезаду» выпить пива и поглазеть на стриптизерш. Застелил «торпеду» маршрутки ковриком в восточном стиле, летом носил тюбетейку, уважал индийское кино (тоже ведь восточное что-то) и раз двадцать смотрел фильм «Три идиота». Разве это не знаки? Но они ничего не объясняли его незаурядной личности.
Вот в том, что личность была незаурядной, Василий не сомневался. Во-первых, он был красавцем. Высокий, чернобровый, голубоглазый с густой русой шевелюрой и мужественным торсом. Во-вторых, если кто начинал сомневаться в его незаурядности, лучше бы он этого не делал. Ох и нрав был у этого Задерейко: полное совпадение с фамилией.
Кстати, Василий не всегда был
водителем маршрутки, когда-то он учился в ветеринарном техникуме и даже полгода работал в ветлечебнице помощником врача. Принимал собачьи роды, резал и колол больных Бобиков и Мурок. Но жизнь швыряет куда пропало, распоряжается всем по своему усмотрению. Началось с армии, куда Василия забрали, не успел он после окончания техникума испытать себя в качестве собачьего врача. А там разговор короткий. Посадили за руль, потому что права были, и стал Задерейко возить командира, приобретать водительские навыки и привыкать к дороге.
Дорога и стала после дембеля его единственной профессией и призванием. Потому, что деньги приносила, особых раздумий не требовала, да и гараж рядом с домом. Хотя водительский стаж у него не такой уж и большой, но для передвижения коротким маршрутом оказался достаточным. Тринадцатый короткий, всего пять с половиной километров.
Сначала Василий обрадовался. Ничего особенного, садись за руль и езжай. Но на коротком маршруте своя специфика. За день раз двадцать туда-обратно потыняешься – голова кругом. Каждый камень, каждую ямку на дороге выучишь. Да что там ямку, каждую морду, что в том микрорайоне проживает во всех морщинках и бородавках в памяти запечатлеешь. А за неделю все те ямки и рожи тебе так надоедят, хоть вой. Но человек такой гад, что ко всему привыкает. Вот и Задерейко постепенно привык. Даже научился абстрагироваться от назойливого ландшафта и знакомых до боли физиономий.
Несмотря на хроническое внутреннее беспокойство неопределенного происхождения, он пытался найти утешение в серой повседневной жизни, потому что даже на коротком маршруте иногда случались неожиданные сюрпризы. Особенно с рассеянными случайными пассажирами, которые на проспекте сядут и заедут не туда, куда им надо. Таких Задерейко нюхом чуял. Наблюдал за ними в зеркальце, развлекался, а иногда даже выгоду имел, так как те болваны умудрялись всегда что-то оставить в случайном транзитном для себя транспорте. Кто айфон, кто рюкзак, а одна тетка под Новый год целый пакет с продуктами посеяла. Василий, аж за ушами трещало, на Рождество жрал ее колбаски, свиную рульку и тающий во рту печеночный паштет. Почему тетя за всеми этими вкусностями не вернулась, Василий не знал, но долго еще потом заглядывал под кресла в надежде на другую дуру, которая оставит ему что-то вкусненькое.
Такие случайные приобретения радовали Василия, потому что жил он, несмотря на тягу к гарему, преимущественно одиночкой. Семьей не обзавелся, и постоянной женщины не было. Случайные бабочки иногда залетали в его берлогу, но ненадолго. Ибо характер он не сдерживал и любил выпить лишнего. Да и, честно говоря, не готов был к семейному упорядоченному счастью, потому что не давал ему покоя тот едва осознаваемый внутренний зов, природу которого Василий не мог понять. Вот как тянет из середины. Куда – неясно, зачем – непонятно. Тянет, выматывает, высасывает все соки. Не дает принимать жизнь и радоваться ей такой, какая дана.
***
В тот день все, кажется, пропитано было тревогой. Началось с утренней проверки транспорта. Оказалось, у Задерейко, который все откладывал техосмотр, полетел ремень насоса системы охлаждения, и от перегрева двигатель был на грани взрыва. Пока менял ремень, выяснилось, что и с карбюратором проблемы. Поэтому в гараже пришлось проторчать полдня. Когда же Василий, наконец, выполз на маршрут, небо затянуло тяжелыми темными тучами и пошел сильный дождь. Даже фары пришлось включить, ливень стоял стеной. Через несколько минут все вокруг уже утопало в мутном сером мраке.
– А ну, быстро все люки задраили! – бросил он за спину притихшей, будто застывшей публике.
Те бросились закрывать, зашевелились, пытаясь отодвинуться от окон и дверей, тут, как ни задраивай, все равно вода щелочку найдет.
А по улицам уже неслась непрерывная мутная река. Такого ливня Василий на своей памяти еще не видел. Сначала он нервничал, что не вписывается в график, не выполняет план по деньгам, потом начал нервничать из-за полного отсутствия видимости. Но уже вскоре тревога приобрела совсем другую окраску. Люди в салоне, испуганные стихией, как с ума посходили. Кто-то стучал в окна с требованием срочно открыть и выпустить его отсюда, другие, наоборот, требовали ни в коем случае не открывать ни окна, ни двери, чтобы не утонуть вместе с домами и деревьями, которые виднелись за окнами сквозь всколоченные воды дождевой реки. К счастью, Задерейко, дверь не открыл. Ведь утонули бы все вместе! Он пытался выплыть.
Плыл тихонько, как в субмарине, которая медленно продвигается к Марианской впадине, а вместо рыбок и водорослей за окнами-иллюминаторами проносился городской мусор, сорванные с деревьев листья и поломанные ветки.
Пассажиры, очарованные необычным зрелищем, притихли. Даже говорили шепотом, словно шум мог принести всем какой-то новый вред. В салоне стало темно, как вечером, и лица, устремленные в экраны смартфонов, напоминали белые маски, которые надевают на Хэллоуин. Все торчали на «Синоптике» или искали информацию о состоянии дорог в городе. В салоне повисла угрожающая тревожная тишина.
– Как подводная лодка, – сказал кто-то.
– Шуточки... – выдохнул другой.
– Мне плохо, – в полной тишине вскрикнула какая-то девушка.
Все невольно оглянулись на голос. В самом углу, у окна сидела молодая беременная женщина, которая откинулась на спинку и обеими руками схватилась за живот.
– Какой срок? Первые роды? – деловито спросила голосом участкового терапевта одна из пассажирок. Она профессиональным глазом окинула беременную и добавила. – Вам лучше пересесть ближе к водителю, здесь очень тесно.
– Мне еще рано, через два месяца, – растерянно произнесла девушка, не умея скрыть свой испуганный смущенный взгляд.
О том, что это ее первые роды нечего и спрашивать. Большие карие глаза, казалось, увеличились на пол-лица и просят о помощи. Она пыталась достать из сумочки мобильный и набрать номер, но схватки, которые усиливались от волнения, дождя и всеобщего внимания, не давали ей это сделать. Девушка тяжело и быстро дышала и лихорадочно отталкивала заботливые руки незнакомых людей, которые пытались помочь ей выбраться из узкой ловушки между сиденьями.
Наконец и к водителю долетел сумасшедший шум испуганной толпы.
– Женщина рожает! Выруливай уже из воды!
К Василию бросилось несколько пассажиров, которые считали себя знатоками подводного вождения переполненных маршруток. Они наперебой давали ему советы, что нажимать, куда рулить и как лучше выбраться на сухое. Но сухого рядом не наблюдалось! Обстановка накалялась со скоростью цунами. Задерейко лихорадочно соображал, как спастись. Он никогда не выступал в роли спасителя, поэтому несколько тормозил.
Вероятно, волнение пассажиров достигло апогея, потому что они уже не сдерживаясь, кричали на разные голоса и он с трудом различал среди того шума мучительные крики женщины, которая, действительно, рожала. В его голове молнией мелькнула мысль о сроках рождения котят и собак, перед глазами пронеслись картинки родов, которые ему пришлось принимать в ветлечебнице. И он понял, что время еще есть, но медлить не стоит. «Куда же двинуть, в пятую или в девятую больницу? – мельком подумал он и попытался сориентироваться. Они были уже где-то на подъезде к проспекту, дорога под уклон. Их несет с потоком и сопротивляться практически невозможно. – Надо подвинуться к домам и заехать хоть в подъезд, но на какой-то холмик, чтобы можно было выйти из маршрутки, – подумал Василий и, с силой выкручивая руль, попытался развернуть машину. Она лишь немного изменила направление.
– Ничего, ничего, – вслух пробормотал он. – Так мы постепенно и к холмику доберемся.
Он ехал наугад, нащупывая бордюры колесами и пересекая их, чтобы выбраться из потока. Наконец ему удалось заехать на крыльцо небольшого супермаркета у дороги. Маршрутка наклонилась назад, передние колеса стояли на сухом, но ехать дальше было некуда, только внутрь магазина. Кстати, из его стеклянных окон и дверей торчали испуганные лица горожан, которые спрятались там от дождя, да так и остались в ловушке. Выпускать людей из маршрутки нет смысла. Непогода валит все вокруг мощно и неумолимо. К тому же двери заблокированы перилами лестницы, а позади со зловещим шумом несется поток воды и грязи. «Вот попали», – сокрушенно подумал Задерейко.
А тем временем за его спиной происходили не на шутку серьезные события.
– Воды уже отошли, нужно срочно в больницу, – взволнованно обратилась к Василию та женщина, которую все приняли за врача. Она и была врачом, только не акушером, а окулистом. И роды принимала лишь теоретически на пятом курсе института.
– И куда? - растерянно развел руками Василий. Он взглянул в окно. – Может, утихнет, сколько у нас времени?
– Нет уже никакого времени, ребенок может задохнуться, девушке надо рожать. И как это остановить, если уже началось? Здесь никаких условий. У нас даже воды нет.
– Воды как раз до черта, – сердито сказал кто-то из пассажиров, который слышал их тихий разговор.
– Почему это нет? Есть! – Василий вытащил из-за водительского сиденья два больших баллона с водой. – На окружной набираю, замечательная вода! Даже мыло есть, – он положил на «торпеду», покрытую восточным ковриком, мыльницу и достаточно чистое полотенце.
Женщина внимательно посмотрела на Задерейко, будто взвешивая, сможет ли он ей помочь. Она выглядела уже не такой уверенной, как вначале. Конечно, ей были известны средства и приемы, но она никогда не принимала родов, тем более в маршрутке.
– Эй, есть у кого простыня или что-то вроде того? Ножницы? – закричал Василий на весь салон. Так громко, что роженица завизжала от ужаса.
– Я не буду здесь рожать! А!! - Она схватилась за живот в надежде задержать ребенка, которому не терпелось посмотреть на этот трагикомический божий мир.
– Куда ты денешься, – тихо сказал Василий и добавил уже громче. – Всем посторонним отойти подальше, мамочку кладите на «торпеду» ближе к свету, вот сюда, на коврик. Завесьте чем-то лобовое стекло! А вы чего вылупились?! – рявкнул он тем, в магазине. – Все будет хорошо, солнышко! Природа все сделает за нас, – каким-то совсем другим мягким голосом закончил Задерейко.
В нем проснулся лидер, человек, ветеринар. Спасатель, в конце концов, уверенный в себе и в том, что природа всегда спасает жизнь, если она решает продолжаться. И та женщина врач, которая давеча потеряла дар речи и будто уснула, вдруг пробудилась и, закатав рукава, начала готовиться к родам. В салоне нашли и простыню, и ножницы, даже скальпель. Нашлись и медики, хотя и студенты, но уже четвертого курса. Да и каждому пассажиру отыскалось дело. Кто роженицу утешал, кто дышал с ней в одном ритме. Другие нашли онлайн руководство по акушерству и консультировали Задерейко и Марию Петровну (так звали врача) по экстремальным родам. То есть, когда непогода утихла никто даже и не заметил, потому что именно в этот момент в салоне тринадцатого короткого маршрута родилась девочка. Она заплакала, была бережно закутана в простыню и чей-то теплый свитер и передана на руки счастливой вымученной мамы, которая не знала плакать ей или смеяться.
– Ну как, имя уже придумала? - спросил Василий, вытирая со лба пот. Он еле стоял на ногах, будто сам рожал этого ребенка.
– Роксолана, муж хочет так назвать, – сказала девушка.
– Замечательное имя!
– Как у султаны Хюррем, жены Сулеймана Первого, – заметил кто-то из любителей сериалов.
В этот момент у Василия в голове будто что-то щелкнуло и на место встало. То беспокойство, которое мучило его так долго, лопнуло мыльным пузырем, и все стало вдруг так ясно в этой беспорядочной, но такой классной жизни. Он вдруг вспомнил, что у него ведь тоже была девушка по имени Роксолана, которая ждала его из армии, а он, идиот, ее бросил, захваченный взмахами крыльев призрачных ночных бабочек. Так вот что его так беспокоило…
С тех пор Василия Задерейко как подменили. Будто лампочка в голове загорелась Он разыскал свою Роксолану, которая, оказалось, не забыла его и все время ждала. Бывает же такое…
– Ну, ты, Вася, теперь как падишах, даже своя Роксолана у тебя есть! – говорили в гараже, завидуя происшествию, которое произошло с Задерейко и тем удивительным последствиям, которые оно для него имело.
Вот оно! Вот почему его ко всему восточному тянуло! Теперь, действительно, полный рахат-лукум, так как чувствует себя Василий реально падишахом, у которого есть своя Роксолана и скоро родится сын. Не султан Сулейман, конечно же.
А я думал что я как то раз когда придавило в центре Харькова и туалета рядом ни одного это была - беда, оказалось то было так - пустячек. Сейчас кстати, пользуясь случаем приколю свою стори..:15:
Ну вы поняли о чем я..
Ааа, чуствую торпеда моя в "заднем отсеке" тоже ускорилась, терпеть не могу! Представьте - центр города, везде, везде люди, все падики закрыты и туалета ни одного! И тут еще хуяк - пуговица на джинсах оторвалась и из-за того что был еще в подштаниках они начали сползать вообще писда!
Добравшись до ближайших гаражей в конце смотрю - мусорные баки и ковыряющийся бомж - единственный выход! Итак, под дулом десяток камер и людей я, поддерживая джинсы иду быстрым и широким шагом туда, подошел, бомж не облрачиваясь "Шо братан жрать хочешь?" - ебаный стыд! Говорю "- Прикрой меня, даю ему 20 гр, залез между 2 мусорных баков и только снял штаны с трусами - все под напором вылетело из меня в последний миг на буквально миллимотровом расстоянии от труссов, бомж сьебался. Блин, бумаги то нету, пришлось подтерется 2 купюрами по 20 грн + 10 гр. Ооох пронесло - облегчение слава Богу! Осталось решить проблему с джинсами.. Возвращаясь во дворе двухэтажек пришлось стырить кусок бельевой веревки на которой висели вещи, но я их аккуратно положил рядом на чистый снег.
